Лебенталь постепенно протиснулся вглубь помещения.
— Что у тебя? — тут же обратился к нему незнакомый тип.
Лебенталь коротко взглянул н него. Это был какой-то одноглазый оборванец.
— Ничего.
— У меня морковка.
— Не требуется.
В умывальнике Лебенталь моментально преобразился. Здесь он казался гораздо решительнее, чем в бараке.
— Осел!
— Сам придурок.
Лебенталь уже знал кое-кого из торговцев. Он бы, пожалуй, поторговался с одноглазым, если бы ему не нужно было искать Бетке. После этого ему предлагали еще кислую капусту, кость и несколько картофелин — все по баснословной цене. В самом дальнем углу он заметил молодого паренька с женскими чертами лица, который, казалось, забрел сюда случайно. Он что-то жадно ел из консервной банки; Лебенталь даже на расстоянии мог видеть, что это отнюдь не баланда. Тем более что тот усиленно жевал. Рядом с ним стоял хорошо упитанный заключенный лет сорока, который тоже явно не вписывался в интерьер умывальника. Он без сомнения принадлежал к лагерной аристократии. Его лысая жирная голова лоснилась. Рука его медленно ползла вниз по спине паренька. Волосы юноши не были острижены. Они были тщательно расчесаны на пробор. И сам он был весь опрятен и чист.
Лебенталь отвернулся. Потеряв надежду разыскать Бетке, он хотел было уже вернуться к одноглазому с морковкой, как вдруг увидел того, кого искал. Бетке решительно пробирался в тот угол, где стоял смазливый паренек, бесцеремонно расталкивая торговцев и покупателей. Лебенталь преградил ему путь. Бетке оттолкнул его в сторону и остановился перед юношей.
— Так вот ты где, оказывается, шляешься, Людвиг! Блядское твое отродье! Наконец-то я тебя застукал!
Людвиг ничего ему не ответил. Испуганно уставившись на него, он давился пищей, торопясь поскорее проглотить то, что было во рту.
— С этим паскудой! С этим лысым кухонным кобелем! — ядовито прибавил Битке.
Кухонный кобель не обращал никакого внимания на Бетке.
— Ешь, мой мальчик, — произнес он лениво. — Я дам тебе еще, если ты не наешься.
Бетке, побагровев, ударил кулаком по банке. Содержимое ее выплеснулось Людвигу в лицо. Кусок картошки упал на пол. Два скелета бросились к нему и сцепились друг с другом. Бетке пинками отогнал их прочь.
— Ты что — мало получал жратвы от меня? — вновь повернулся он к Людвигу.
Людвиг, съежившись, обеими руками прижимая банку к груди, испуганно смотрел то на Бетке, то на Лысого.
— Похоже, что мало, — бросил «кухонный кобель» в сторону Бетке. — Ешь, не обращай внимания, — сказал он юноше. — Не хватит, — я принесу еще. Я не такой. И бить я тебя никогда не буду.
Бетке готов был броситься на Лысого с кулаками. Но он не решался. Он не знал, какими тот располагал связями. Такие вещи в лагере были чрезвычайно важны. Если Лысый окажется любимчиком кухонного капо, то эта драка может иметь для него, Бетке, печальные последствия. У кухонного начальства мощные связи. Говорили даже, что оно проворачивает свои темные дела вместе со старостой лагеря и несколькими эсэсовцами. А его собственный капо, наоборот, не доверял ему. Бетке понимал, что тот не станет рвать за него глотку. Потому что он вовремя не позаботился о том, чтобы подмазать его. Весь лагерь был опутан сетями интриг. Если он сейчас не проявит благоразумие, он может запросто лишиться своего места и снова превратиться в простого заключенного. Прощай тогда возможность бывать в городе, а значит — и тот скромный доход, который ему обеспечивали поездки на вокзал и в депо.
— Что это все значит? — спросил он Лысого уже спокойнее.
— А тебе какое дело?
Бетке судорожно глотнул.
— Мне до этого есть дело. — Он повернулся к Людвигу. — Кто тебе раздобыл этот костюм?
Пока Бетке говорил с Лысым, Людвиг поспешно прикончил содержимое банки и, бросив ее на пол, неожиданно быстро шмыгнул между ними и стал пробиваться к выходу. Два скелета уже дрались за право выскоблить и вылизать банку.
— Приходи еще! — крикнул Лысый Людвигу вдогонку. — У меня этого добра хватает!
Он рассмеялся. Бетке попытался было схватить паренька, но споткнулся об одного из барахтавшихся на полу скелетов. Поднявшись, он с досады наступил каблуком на чью-то руку. Один из скелетов запищал, как мышь. Другой, его соперник улизнул с банкой, воспользовавшись неожиданной помощью.
Лысый засвистел мелодию вальса «Южные розы» и вызывающе медленно прошел мимо Бетке. Он и в самом деле был неплохо упитан и даже имел живот. Толстый зад его покачивался при ходьбе. Почти все заключенные, работавшие на кухне, были в теле. Бетке плюнул ему вслед. Но плюнул так осторожно, что попал всего лишь в Лебенталя.
— Это ты? — буркнул он сердито. — Ну, что надо? Пошли. Откуда ты знаешь, что я здесь?
Лебенталь не отвечал ни на один из вопросов. Он уже приступил к работе. А на работе он не любил лишних разговоров. У него было два клиента, которые заинтересовались коронкой Ломана: Бетке и другой заключенный, старший одной из внешних команд. Обоим нужны были деньги. Старший был в кабале у некоей Матильды, с которой он работал на одной фабрике и которая время от времени за определенную мзду соглашалась встретиться с ним наедине. Она весила почти двести фунтов и казалась ему сказочной красавицей. В лагере, где основным чувством было чувство голода, вес служил мерой красоты. Он предложил Лебенталю несколько фунтов картошки и фунт жира. Лебенталь отказался и теперь мысленно поздравил себя с этим. Он мгновенно оценил коммерческое значение только что разыгравшейся перед ним сцены и теперь делал ставку на педераста. Извращенная любовь казалась ему более жертвенной, чем обыкновенная. После того, что он увидел, он просто обязан был поднять цену.
— Коронка при тебе? — спросил Бетке.
— Нет.
Они тем временем уже вышли из барака.
— Я не привык покупать кота в мешке.
— Коронка как коронка. Задний зуб. Солидное, довоенное золото.
— Ни хрена! Сначала покажи! Иначе не о чем толковать.
Лебенталь знал, что здоровяк Бетке просто отобрал бы у него коронку, если бы он вздумал показать ее. И он ничего не смог бы сделать. Если бы он пожаловался, его бы повесили.
— Хорошо. Нет так нет, — произнес он невозмутимо. — С другими разговаривать проще.
— «С другими»! — передразнил Бетке. — Болтун! Ты сначала найди хоть одного.
— У меня есть несколько желающих. Кстати, один из них только что был здесь.
— Да что ты говоришь? Хотел бы я видеть этого «желающего»! — Бетке презрительно посмотрел вокруг. Он знал, что покупка коронки имеет смысл только для того, у кого есть связь с городом.
— Ты сам видел моего клиента минуту назад, — сказал Лебенталь. Это была ложь.
Бетке раскрыл рот от неожиданности.
— Что? Этот лысый кобелина?
Лебенталь поднял плечи.
— Раз я здесь, значит должна быть на то причина… Может, кто-то хочет сделать другу подарок, и для этого ему нужны деньги. На воле золото пользуется спросом. Еды-то у него хватает — чтобы меняться.
— Хитрая твоя рожа! — зло прошипел Бетке. — Старая лиса!
Лебенталь молча приподнял ставни своих тяжелых век и снова захлопнул их.
— Что-нибудь такое, чего не достать в лагере, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Что-нибудь шелковое, например.
У Бетке перехватило дыхание.
— Сколько? — прохрипел он.
— Семьдесят пять, — твердо произнес Лебенталь. — Льготная цена. — Он собирался запросить тридцать.
Бетке долго молча смотрел на него.
— А ты знаешь, что я тебя запросто могу отправить на виселицу?
— Конечно. Если сможешь доказать. Но какой тебе от этого толк? Никакого. Тебе нужна коронка. Так что давай говорить, как деловые люди.
Бетке помолчал немного.
— Только денег не будет, — сказал он, наконец. — Еда. Понял?
Лебенталь не спешил с ответом.
— Заяц, — продолжал Бетке. — Мертвый заяц. Попал под колеса. Что скажешь?
— Твой заяц — это кошка или собака?
— Заяц, тебе говорят. Я сам его переехал.
— Так кошка или собака?
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
— Собака, — не выдержал Бетке.
— Овчарка?
— «Овчарка»! А слона не хочешь?.. Пес средних размеров. Что-то вроде терьера. Жирный.
Лебенталь сохранял непроницаемую мину. Собака — это значит мясо. Невероятное везение.
— Мы не сможем ее сварить. Даже содрать шкуру. У нас для этого ничего нет.
— Шкуру я и сам могу содрать.
Бетке все больше воодушевлялся. Он понимал, что не может конкурировать с Лысым по части еды. Значит, чтобы отвоевать Людвига, он должен был раздобыть что-нибудь такое, чего нельзя достать в лагере. «Шелковые трусы», — подумал он. Это наверняка подействовало бы, да и ему самому от этого польза — лишнее удовольствие.
— Ладно, я даже сварю ее тебе, — добавил он.
— Все равно это все слишком сложно. Тогда нам нужен еще и нож.
— Нож? Зачем тебе нож?
